Белковский А.Н.,
заместитель главного редактора журнала
«Менеджмент в России и за рубежом»
Россию охватывает деловой дискомфорт. Причиной его сегодня, как правило, называют мировой финансовый кризис. Начавшийся как кризис перепроизводства специфического товара — долговых обязательств Национальной резервной системы США, он затронул значительную долю мировых рынков иных товаров. Сегодня мы наблюдаем не только падение национальных и мировых финансовых систем (как это было в августе 2008 года), но и резкое сокращение спроса на рынках недвижимости, металлургического производства, энергоносителей, рабочей силы. Страны, чья экономика развивается более-менее изоляционистски, под протекцией национального истэблишмента, вовлекаются в кризис точно так же — лишь с некоторым запозданием. По крайней мере, так развитие ситуации комментируется и прогнозируется большинством экспертов, крупными менеджерами, руководителями национальных и транснациональных институтов (например, [1]).
Использовать кризис как возможность развития и не воплощать в экономические реалии PR-кошмары вполне возможно, утверждает большинство антикризисных пособий [2]. По их мнению, необходимо только понять: что происходит, какова природа происходящего и каков вклад национальных особенностей в глобальную перестройку экономики, происходящую на наших глазах.
Вот как ответил на эти, весьма важные, вопросы читателям нашего журнала Янис Куликовский, генеральный директор кондитерского дома «Шандени».
А.Б.: Формируется ли в России на сегодняшний день действительно экономический кризис, или же паника — материальное воплощение фобий финансовых и биржевых спекулянтов?
Я.К.: Кризис в нашей стране, безусловно, существует, его симптомы стали очевидны уже летом 2008 года. Но сложность ситуации в том, что сейчас мы только начинаем осознавать его глубину и масштаб. То, что сегодня называют кризисными явлениями — лишь «предвестники бури»: пока мы только делаем предположения, насколько национальная экономика будет травмирована кризисом и к чему это приведет в конечном итоге.
Мировой финансовый кризис лишь подстегнул необратимые процессы в российской экономике. Ещё до того, как заговорили о финансовой катастрофе, надвигающейся с запада, наша экономика столкнулась с рядом проблем, которые требовали решения давно, но стали критическими в последние месяцы. В промышленности значительно выросли затраты на электроэнергию и трудовые издержки. Развитие подавляющего большинства предприятий стало происходить исключительно за счёт инвестирования дополнительных средств, а не благодаря оптимизации производственного процесса. Трагизм ситуации заключается в том, что, имея внутренние ресурсы (хотя и небольшие) и возможность привлечь инвестиции, российские предприятия не вышли на качественно новый уровень организации производства и управления. Новый перспективный проект под руководством команды талантливых профессионалов может не иметь успеха, если он реализуется на базе предприятия, где схема производственного процесса неэффективна и технологическое обеспечение не соответствует современным требованиям. Именно такую историю мы наблюдали и продолжаем наблюдать на российском рынке. Инфраструктура и средства производства на предприятиях устарели, современные управленческие, информационные и промышленные технологии только начинают вводиться. В этой связи компании, имея значительный потенциал, не могут обеспечить предложение на рынке в должном объёме, что последовательно приводило к росту объёмов импортируемой продукции.
А.Б.:. Связаны ли эсхатологические ожидания в России с мировым финансовым кризисом непосредственными причинно-следственными связями, или же эта связь носит корреляционный характер?
Я.К.:. Говорить о прямой причинно-следственной связи кризиса в России с падением финансового рынка на Западе не совсем верно, поскольку в России наблюдались сугубо национальные процессы, позволяющие предполагать скорую кризисную ситуацию. Во-первых, согласно статистическим данным, произошло значительное сокращение количества экономически активного населения. Во-вторых, повышение средней оплаты труда с 13 848 до 17 808 рублей (на 28%) за год сопровождалось ростом цен на потребительские товары, составившим 15,1% за тот же период. В результате увеличение покупательной способности населения практически не изменилась из-за активного роста инфляции. Наконец, произошло сокращение объёмов кредитования населения, что также не стимулировало рост потребления. И эти свидетельства замедления роста российской экономики проявились до того, как последствия американского финансового кризиса отразились на мировой экономике.
Другой вопрос, что степень глубины и масштабов кризисных явлений в российской экономике, а так же время их активизации во многом определены ситуацией на глобальном мировом финансовом рынке. В условиях открытой экономики практически не удаётся изолировать процессы в пределах отдельного государства, тем более, если речь идет о США, ведущих активную инвестиционную политику по всему миру.
А.Б.:. Как вы полагаете, происходящее в России является кризисом производственныхструктур или отражает общенациональный кризис управления?
Я.К.:. Кризис в России имеет всеобъемлющий характер, выходящий за рамки производственной сферы. С большой степенью вероятности можно утверждать, что цепная реакция, по принципу которой развиваться кризисные явления, приведёт к тому, что будут затронуты все сферы жизни общества. То, что нам предстоит наблюдать в ближайшее время, не только не впишется в понятие «кризис производственных структур», но и будет более масштабно, чем «общенациональный кризис управления».
Дефицит денежных средств и обесценивание активов, во многом обусловленное ситуацией на международном уровне, стало первым этапом развития кризиса в России и в большинстве других стран. Падение цен на сырьё на мировом рынке нанесло большой ущерб российской экономике, поскольку именно сырьё составляет основную часть нашего национального экспорта. Доходы государственного бюджета во многом базируются наналоговых сборах и пошлинах, оплачиваемых крупными российскими экспортёрами сырья. Они и обеспечили тот золотовалютный резерв, за счёт которого пока смягчаются последствия кризиса. Падение цен на нефть непременно вызовет секвестр бюджета и сокращение расходов на медицину, образование и науку, что в совокупности с падением уровня доходов населения вызовет социальную напряжённость.
На текущий момент поддержка государства, несомненно, сглаживает последствия кризиса, но не решает и половины проблем. Ситуация усугубляется сейчас ещё и тем, что государственные корпорации и государственные структуры имеют большие объёмы долговых обязательств, причём у госкорпораций преобладают внешние долги.
Таблицавзятамнойиз CBONDS, использованыоценки UNICREDIT GLOBAL RESEARCH. Данные, приведённые в таблице, не обнадеживают, учитывая, что на 3 октября золотовалютный резерв составлял 546 млрд долларов и с тех пор заметно растаял. К 17 октября золотовалютные резервы РФ сократились до $515,7 миллиарда [1]. При условии практически полной изоляции от внешних источников финансирования, самые неблагоприятные прогнозы могут оправдаться в ближайшем будущем. Велика вероятность того, что мы, к сожалению, сможем наблюдать «эффект домино» в действии: сначала остановятся платежи, потом наступит чреда банкротств, при этом процессы, происходящие в одной отрасли, будут иметь незамедлительный отклик в смежных.
Интересно, что совсем недавно большинство аналитиков по-детски радовалось, глядя на растущий перегретый рынок. О том, что рост реально производимой продукции и рост прибавочной стоимости физически невозможен с такой же скоростью, как рост накапливаемой номинальной денежной массы, старались не думать ни рыночные менеджеры, ни институциональные управляющие. О гипотетически возможном обвале экономики, очевидно наполнявшейся не результатами труда, а виртуалом, говорили с иронией. «Представим себе апокалипсическую картину — населению надоели рубли, и оно выстроилось в длинную очередь, чтобы обменять рублёвую наличность на доллары США. Золотовалютных резервов Банка России должно хватить на удовлетворение внезапного спроса на иностранную валюту. …Для оценки можно использовать денежную базу — наличные деньги в обращении и счета коммерческих банков в Банке России. Для её покрытия Банку России вполне достаточно иметь в своем распоряжении $63 млрд В случае бегства вкладчиков Банку России для покрытия денежной массы потребуется порядка $126 млрд», — оптимистично писал С. Моисеев всего два с половиной года назад, когда золотовалютные резервы показали полуторократный рост и перевалили отметку в 150 миллиардов US $ [3]. Рассуждение показательное. Бюджетирование велось в расчёте на непрерывный рост сырьевых цен, долгосрочное планирование ориентировалось на краткосрочные финансовые замеры. Между тем, как не раз подчёркивалось (например, Е. Гавриленков — [4]), простейшее применение низковолатильных(1) инструментов финансовой оценки (даже исчисление рыночных трендов и бюджетных параметров в золотом эквиваленте) постоянно показывало опасность хранения государственных резервов и кредитных ресурсов в корзине «кредитных денег-штрих» (рис. 1 и 2).
Осень показала неспособность отечественного топ-менеджмента к стратегическому управлению. (Во многом оттого, что большинство отечественных управленцев высшего звена позаимствовали лишь формы управления, но начисто выхолостили из современного менеджмента этическую составляющую, то есть личную ответственность за свою организацию, за социор, честность, справедливость).
Использование исторических аналогий также могло предотвратить пагубу игры на непрерывное повышение, однако у большинства российских управленцев – в первую очередь менеджеров макроэкономики – не хватило любопытства их отыскать, хотя цикличность макроэкономических процессов хорошо известна даже студентам.
Усиление давления потребностей человеческой популяции на жизненно необходимые и становящиеся всё более дефицитными ресурсы также не позволяло давать никаких оптимистичных прогнозов — наоборот, очевидно побуждало к построению «экономичной экологичной экономики». Однако краткосрочные политико-экономические интересы отечественных олигополистов и обслуживающих их властных институтов вступали в противоречие с объективными и совершенно очевидными стратегическими экономическими показателями. Так, до последнего времени «капитаны и рулевые» отечественной экономической системы полагали мировую агфляцию безопасным и даже сулящим России выгоды явлением. Аналогичная оценка давалась
(1) Волатильность (изменчивость, англ. Volatility) — статистический показатель, характеризующий тенденцию рыночной цены или дохода, изменяющихся во времени. Является важнейшим финансовым показателем в управлении финансовыми рисками, где представляет собой меру риска использования финансового инструмента за заданный промежуток времени. Историческая волатильность — это величина, равная стандартному отклонению стоимости финансового инструмента за заданный промежуток времени, рассчитанному на основе исторических данных о его стоимости. Например, среднегодовая волатильность ? пропорциональна стандартному отклонению ?SD стоимости финансового инструмента деленной на квадратный корень из временного периода:
Ожидаемая волатильность — волатильность, вычисленная на основе текущей стоимости финансового инструмента в предположении, что рыночная стоимость финансового инструмента отражает ожидаемые риски.
и дефицитному рынку углеводородов. Подобные представления отражены в краткосрочном и трёхлетнем бюджете страны, в стратегии развития до 2020 года (их ошибочность демонстрирует рис.4). Неверная оценка внешней макроэкономической среды породила экономическую стратегию, начатую в 2004 году. Это одна из, автохтонных причин стремительного спада российской экономики.
Рыночных институтов оценки экономической ситуации за 17 лет в РФ не сформировалось, а внерыночные институты ХХ века оказались разрушены компрадорской парадигмой, принятой политической и экономической верхушкой. В то время, как сверхлиберальные экономики Северной Америки, Юго-Восточной Азии и Западной Европы уже начали блокировать развитие кризиса, частично переходя от рыночного менеджмента к институциональному управлению, наши компрадоры обеспокоены исключительно спасением собственных капиталов за счёт скудных общенациональных резервов. Эти капитаны первыми покидают корабль, уводя ликвидные экономические ресурсы в ответственно управляемые страны, заботясь сохранением личных зарубежных активов. В этом смысле наш российский кризис глубоко самобытен. Он является в первую очередь кризисом отсутствия управленческих навыков, управленческих структур, кризисом мужества и порядочности значительной части высших менеджеров.
Думаю, наиболее верной стратегией квалифицированного российского менеджмента, ответственного за судьбу организации и персонала, может стать: 1) режим жёсткой экономии в отношении непроизводственных издержек 2) сокращение непрофильных активов 3) сохранение и развитие производственного персонала, даже в ущерб другим группам 4) упор на продолжение начатых ранее инновационных процессов. Пункты 1 и 2 позволят организациям выжить, а пункты 3 и 4 дадут шанс превратить кризис в точку роста и встретить окончание кризиса во всеоружии конкурентных преимуществ.
Литература
1. Материалы сайта www.izbrannoe.ru
2. Коротков Э.М. Антикризисное управление — М.: Инфра-М., 2008 г.
3. Материалы сайта www.rcb.ru
4. Моисеев С. Золотовалютный Плюшкин. Материалы сайта www.mifp.ru
5. Цит. по Войнаровский-Дзись Н. Не сбиться с курса. «Новые известия», 17.11.2008
6. Материалы сайта www.economics.kiev.ua |