Статьи

Версия для печати

Все статьи | Статьи за 2014 год | Статьи из номера N1 / 2014

Естественнонаучная концепция управления

Минаев Г.А.,
доктор технических наук, профессор Московского
финансово-юридического университета (МФЮА)

Шибалов К.В.,
аспирант Московского финансово-юридического
университета (МФЮА)

В статье рассматриваются возможности обращения к естественности в управлении.

В управлении отмечается серия исторических трансформаций познавательных установок. Если задаться вопросом, что являлось оператором трансформации, которая предстает перед нами в виде изменения техник управления, изменения характера отправления управления, то ответ может быть только один: в качестве такого оператора, такого фактора выступает естественность. Именно обращение к естественности человеческого вида выступало своеобразным коррелятом трансформаций. Новые управленческие техники возникали постольку, поскольку формировались их предметные области, а последние складывались в той мере, в какой конституировалось обращение к естественности.

Естественность в управлении
Естественность в управлении – это своеобразный управленческий натурализм, принципы которого требуют всегда оставаться в пространстве природы, имея в виду, что биологическая естественность опирается на законы природы, на физическую данность, а естественность поведения – это проявление фундаментальной стратегии живого, стратегии приспособления и выживания. Сделать естественность ценностью в управлении – значит обращаться к разуму как к советнику, прислушиваться к природе, к своему организму, к инстинктам и желаниям, приспосабливаться к среде и позволять вещам жить своей жизнью. Нет довода, побуждающего подавлять естественность в управлении.

Интеллектуальная ситуация в управлении
Интеллектуальную ситуацию в управлении определяет не интеллектуальная, а волевая позиция управляющего субъекта. Если интеллект старается лишь брать мир, каков он есть, то воля, наоборот, стремится к тому, чтобы сделать мир таким, каким он должен стать [1, т. 1, с. 338].

Неизбежным результатом такой практически-потребностной заинтересованной позиции являлось то, что феномен управления познавался не сам по себе, не в своей сущностной определённости и объективной необходимости, а утилитарносодержательно в соответствии с (прежде всего) потребностями практики. Не было практической необходимости в теоретическом понятии управления как формы отражения его сущности. Управление не рассматривалось не в качестве объекта исследования.

Люди исторически рассматривали управление содержательно, то есть в конкретной объектно-субъектной взаимосвязи. До сих пор проблема преодоления субъектных представлений об управлении осталась нерешённой. Теория управления остановилась на этапе формирования первичных эмпирических представлений, а практика управления уходила вперёд, обозначив необходимость в научном уточнении концептуальных оснований совершенствования систем управления. Стало очевидным, что для решения этой задачи одних субъектных представлений недостаточно.

Недостаточно потому, что представление изменяемо, оно всегда преходяще.

Как только вызвавшие его появление условия изменятся, оно теряет свою актуальность и ценность. А вот сущность управления не теряет ценности при разных условиях жизни объекта управления. Более того, сущности управления безразлично, понята она человеком или нет. Она действует и действовала задолго до того, как оформилась в нашем мышлении. Непознанная сущность управления обнаруживалась так, что жёстко напоминала о себе, о естественности вещей, об их неполной гибкости, о необходимости осторожного управленческого вмешательства в их жизнь. Естественность внедрялась в управление, изменяя стратегии и инструментарий. Об этом говорят факты [9, с. 57]. Именно такое проявление сущности управления, то есть её непознанная сущность наряду с естественностью, выступало оператором трансформаций познавательных установок управления.

Представление – это качественно иная форма изучения управления по сравнению с определением его сущности. Представление, являясь формой познания управления, представляет собой суждение, предикатом которого является мысль о случайном в управлении, то есть о каком-либо особенном, частном проявлении феномена управления. Теоретическое же понятие управления, также являясь формой постижения управления, представляет собой суждение, предикатом которого является «мысль о всеобщем» в управлении [4, с. 45], содержащемся в любом особенном, частном проявлении феномена управления.

Качественное различие между сущностью и представлением, как говорится, налицо. Однако сущность не всегда лучше представления, а представление не всегда хуже сущности. Оба эти понятия управления (представление и сущность) имеют право на существование. И представление, и сущность несут одинаково важную смысловую нагрузку в процессе познания управления.

Вопрос в другом. Надо отдавать себе отчёт об опасности подмены теоретического понятия управления представлением, когда нарушается различие между эмпирическим и теоретическим понятиями, когда размывается граница, отделяющая особенное, утилитарное понимание управления от теоретического понятия. Одно по определению не должно подменяться другим.

Вместе с тем за отсутствием теоретического понятия как основания теории управления сам конкретно-содержательный утилитарный подход к изучению управления без постижения его сущности ведёт к подмене теоретического понятия эмпирическим, рассматриваемым по функциям теоретического. В результате место теоретического понятия управления занимают субъективные представления.

На результатах такой подмены основываются сегодня не только теоретические изыскания, но и практическая деятельность по управлению. А это не всегда безопасно.

Особенное может существенно отличаться от ожидаемого, ибо в результате проявляется не особенное, а всеобщее, существующее в особенном. Реальность разворачивается по сценарию: «Хотели как лучше, получилось как всегда». Ожидали реализации своих субъективных положений и установок в управлении (дивидендов от управления), а проявилось неожиданное природное в управлении.

Смешение сферы применения понятий и определяет интеллектуальную ситуацию в управлении. Поэтому если мы говорим о теоретическом понятии управления как о форме выражения сущности, то это предопределяет определённую сферу знания и определённый инструментарий, тогда как анализ содержания управления – это качественно другая сфера изучения. И это различие должно быть слито в единое, формируя теоретическое обоснование управленческих техник.

Размышления о сущности управления отражают философское осмысление движения от внешней формы существования управления (представления) к её сущности (теоретическому понятию). Теория управления, которая могла бы объяснить происхождение всего сущего в управлении, не имея концептуального основания, с необходимостью приобретает форму философского осмысления. В связи с философской предметностью в рамках осмысления феномена управления становится очевидным, что от анализа существующих представлений об управлении необходимо перейти к решению иной исследовательской задачи – к постижению сущности управления.

Метод исследования
Феномен управления, становясь объектом философского осмысления, должен постигаться в своей всеобщности. Необходимой методологической предпосылкой такого исследования является понятие природы вещей.

Переход на философский уровень познания не означает автоматического разрешения существующей интеллектуальной ситуации в управлении. Необходимо ещё понять места присутствия философии, специфическую функцию, которую философия призвана выполнять в постижении сущности управления.

Поскольку структурно общественные системы состоят из реальных физических и идеальных объектов, между которыми существуют связи и взаимодействия, то с очевидностью местом присутствия философии будет идеальная составляющая бытия, а функцией – её познание. Философия призвана изучать идеальные объекты нашего реального физического мира, то есть мысли и идеальные производные от них. Однако она не изучает процессы наделения реальных физических объектов идеальными свойствами, то есть не изучает идеальные объекты в их динамике. К данному вопросу сегодня ближе психология и биология, чем философия. Эти науки, безусловно, накопили информацию об идеальных объектах.

Чтобы новые представления, если мы стремимся к их получению, обращаясь к философии, не оказались, как и прежде, относительными и преходящими вследствие своей конкретно-исторической обусловленности или позиции исследователя, из философии нами взят только метод обнаружения того абсолютного, которое придаёт относительному его подлинный смысл. Этим исследовательским подходом мы стремимся подчеркнуть особую актуальность формирования фундаментальных оснований управленческой практики.

В качестве первого шага в решении поставленной задачи нами использован историко-генетический метод определения производности функций идеальных объектов, присущих бытию людей. Исторический аспект в исследовании функций несёт определённую смысловую нагрузку, суть которой заключается в выявлении неизменного и постоянного, что обнаруживается за историческим многообразием проявлений сущности самого объекта [8, с. 55]. Это неизменное и постоянное в функции объекта не требует познания сущности самого объекта, что радикально упрощает задачу познания.

Природа и сущность управления
Анализ существующих эмпирических определений управления позволяет выдвинуть гипотезу, что феномен управления является структурным элементом сигнальной системы в генетическом механизме сохранения существования. Несмотря на то что данное утверждение требует доказательства, оно может быть принято в качестве начала исследования функции управления, отталкиваясь от статуса структурного звена механизма самосохранения, механизма выживания. Для этого проанализируем выдвинутое гипотетическое положение на предмет отсутствия в нём субъективности.

Этимологическое движение
Согласно энциклопедическим словарям слово «управлять» в своём исходном смысле охватывает множество различных значений, в первую очередь сугубо материальных, физических и пространственных. Сеть значений, существующая вокруг глагола «управлять», охватывает очень широкое семантическое поле, отсылая к перемещению в пространстве, к движению, к материальному достатку, к пропитанию, к заботе о человеке, к даруемому ему спасению, а также к руководству, даче предписаний и указаний.

Слово «управлять» отсылает к господству над самим собой и над другими, к власти над своим телом, над своей душой и поступками. И, наконец, оно отсылает к торговле, к круговому процессу или к процессу обмена, когда нечто переходит от индивида к индивиду [9, с. 180]. Как следствие кругового процесса, слово «управлять» отсылает нас к обращению вещей, к превращению замкнутого пространства в пространство обращения.

Значение слова «управлять» в принятой многими народами этимологии характеризуется ещё одной важной особенностью: управляют, так или иначе, людьми, то есть отдельными представителями рода человеческого или их множественностью. Налицо обращение к естественности человеческого вида. А как же иначе? Сама идея управления людьми изначально отталкивалась от природы вещей, и это управление изначально осмысливалось в терминах безопасности, в терминах сохранения существования. Отсюда связь с объективной необходимостью сохранения существования, то есть спасения и выживания. Но объективная необходимость – это атрибут сущности любого явления [2, с. 29], и, следовательно, категория «сохранение существования» может быть понята как всеобщее в функции управления.

Генная производность
Можно подходить к функции управления не этимологически, а генетически. Исследования показывают [5, с. 146], что управление, опасность и безопасность, проявляемые в человеческой жизнедеятельности, – это взаимосвязанные элементы биологической системы в механизме самосохранения живого. Сущность каждого элемента в отдельности достаточно изучена. Каждый из них несёт свою, от природы определённую нагрузку в сохранении существования. Опасность и безопасность в управлении тождественны. В опасности упор делается на определении характера и актуальности отрицающего существование воздействия, в безопасности акцент делается на определении достаточности и законченности (вечных опасностей не бывает) действий по устранению отрицающего отношения. Однако вместе и опасность, и безопасность формируют основания для направленности управления, детерминированной природой как движения от опасности к безопасности. В этом и заключается смысл генетической связи между управлением и опасностью (безопасностью). Иными словами, управление имеет направленность. Позиционирование живым своего отношения к опасности связано с характером внутреннего решения как результата интеллектуальной работы на генетическом уровне: самоутверждаться за счёт всего положительного либо отрицать всё отрицательное. Это решение опосредуется сохранением существования [8, с. 135].

В этой связи управление представляет собой не отдельный от самого индивида элемент, а необходимый компонент, генетически связанный с сохранением существования. Этот постулат есть фундаментальное положение управленчества, согласно которому управление всегда остаётся в пространстве физики явлений и природы, в пространстве естественности.

Историческое движение
Историческое движение также обнаруживает, что управление в своём начале имеет биологический смысл сохранения существования. Идея сохранения существования как нечто всеобщее обнаруживается во всём многообразии методов управления людьми, где главная задача – выживание. Исторически управление составляло важнейший элемент жизни человека, а стремление к выживанию, проявляемое как объективная необходимость, формировало набор методов решения этой сложной задачи. Но имманентная необходимость есть признак всеобщего, то есть сущности. Мы можем считаться или не считаться с этой сущностью или, как говорил Гегель, с этим «в себе и для себя понятием», но это нисколько не отрицает объективной природы самого предмета [1, т. 1, с. 338].

Итак, сохранение существования может быть выделено в качестве единого основания множества проявлений феномена управления. Здесь имеется в виду прежде всего многообразие управленческих техник, в которых это основание, как нечто всеобщее, оказывается скрытым, непонятым, а потому неучтённым.

Категория «сохранение существования»
Принято утверждать, начиная с Канта, что сохранение существования является самоцелью живого. Но целью выживание может стать только для тех систем, которые имеют потенциальные возможности выживать вечно. Однако человек не вечен, он конечен. Отсюда нет и опыта выживания. Нет опыта выживания, нет и отражения его сознанием. А вот человечество, понимаемое как множество человеческих индивидов, может быть вечным, а потому в основе стратегии поведения человечества лежит выживание. И эту возможность человечеству выживать вечно реализует конечный человек, у которого в силу своей конечности в основе мотивов поведения лежит не выживание, а стремление к удовлетворению своих потребностей и интересов. Выживание опосредуется им реализованными потребностями и интересами.

Налицо разные установки и мотивы поведения для конечного и вечного, связанные с переходом от единичного к множественности, то есть от реальности к некоторой идеальности. Такой исследовательский подход доминирует в интеллектуальной ситуации управления, поскольку управление – формально проблема множественности, то есть некой абстракции. Он, этот подход, не свободен от возможных гносеологических и методологических ошибок уже вследствие «неконтролируемой натурализации социальных абстракций» [6, с. 102]. Например, индивид может мыслиться и как представитель рода человеческого, и как «винтик» или «субъект права», и уже на этих основаниях можно получать разные горизонты управления. Горизонты, находящиеся как в пространстве естественности, так и в пространстве искусственности.

Уровень совместной жизни людей
Люди, желая своей безопасности, столкнулись с феноменом вторжения в естественность человеческого вида искусственности. Искусственности, меняющей нравы и умонастроения множества людей. Искусственности, начинающей играть роль природы по отношению к населению. Если происходит такая трансформация, то дело не в изменении природы, в том числе природы человека. Дело в искусстве управления и действий, которое модифицирует ход вещей, модифицирует естественную жизнь вещей так, что уже не сама природа, а сам человек определяет для человека новую среду обитания. Исходя из такого рода социальной действительности, исходя из такого рода мышления люди и пытались найти совсем иной уровень совместной жизни людей, чем в интеллектуальном плане и объясняется обращение к естественности в управлении.

Действительно, если неведомое начало, которое формирует нравы и умонастроения множества людей, зависит от искусства управления, то есть от управляющих воздействий, тогда мы получаем возможность употребить это средство, чтобы «придать нравственности и умонастроению населения желательную направленность». Здесь с очевидностью обнаруживается уже новая проблематика – проблематика управленчества, связанная не с техниками искусственного регламентирующего вмешательства, а связанная с «природой или, точнее, с интерференцией, постоянным влиянием друг на друга физической среды и человеческого вида – вида, представители которого не есть только “винтики или субъекты права, но и обладают телом и душой, живут физической и нравственной жизнью”».

Если управление ставит задачу изменить людей, ему надо уметь трансформировать среду. В данном случае перед нами один из основополагающих моментов в процессе становления искусства управления, а именно появление управленческой техники, которая оказалась обращённой к среде не в режиме запретов и ограничений, а в режиме «интерференций, влияний друг на друга физической среды и людей» [9, с. 41]. Управление, следовательно, имеет дело с природой или, точнее, с интерференцией, постоянным влиянием друг на друга физической среды и людей. Такого рода связывание в некое целое людей с вещами, если хотите со средой, где взаимодействия и интерференции и происходят, является характерной чертой общего руководства, которым характеризуется всякое управление. И оно, как выясняется, должно реализовать свои силы в этой области соединения людей и вещей, где «природа в смысле физических элементов взаимодействует с природой в смысле природы человеческого рода, в этой области, где среда становится детерминантой природного» [9, с. 41]. Мы вновь сталкиваемся с идеей, что управление с необходимостью обязано вести свою игру в стихии реального, которую можно определить как физику явления и естество. Люди, впервые делавшие такой вывод, имели в виду, что «порядок и управленческого и политического – это ещё и порядок природного» [9, с. 76]. Этот порядок природного в управлении неотделим от порядка естественности в структуре управленческих техник.

Динамика желания
Обращение к естественности людей позволило обнаружить, что всех их побуждает к действию единственная причина, обусловливающая в итоге поведение населения. Эта побудительная причина не что иное, как желание. В рамках разработки техник управления обращение к желанию означает одно: желание есть то естественное, что заставляет действовать любого индивида. Естественность желания определяет жизнь людей и одновременно делает её открытой регулирующему воздействию. Динамика этого желания оказывается способной порождать нечто чрезвычайно важное, если исключить её подавление. Динамика желания, «развёртываясь в режиме взаимовлияния и сцепления ее составляющих, будет осуществлять формирование интересов населения как целого» [9, с. 110]. Управление всегда сталкивается с динамикой желания. Пространство формирования коллективного интереса через динамику желания – это пространство, где заявляют о себе сразу и естественность людей, и совместимая с ней искусственность средств, которые используются для управления жизнью. Вместе с тем мы наблюдаем концепт заинтересованности не в ограничении стремлений индивида к земным благам,
но, напротив, в том, что стимулирует, развивает это стремление. Другими словами, мы начинаем иметь дело с матрицей утилитарности, теоретической предпосылкой искусства управления людьми. Сосредоточение на динамике желания естественно открывает, что пространство техник управления это ещё и пространство природы.

И, следовательно, порядок природного в управлении неотделим от порядка естественности в структуре управленческих техник. Это положение обозначило начало процесса инверсии во взаимоотношениях управления и закона, в рамках которого в центре внимания оказывается не проблема закона, а проблема управленческих решений: естество управления начинает оттеснять простое установление правил и запретов на задний план.

Модель управления по интересам
Если управление во главу угла ставит естественность, если его основной мыслью становится приведение во взаимодействие элементов реальности, то заявляет о себе техника, ориентированная не на подчинение людей некой воле, а на работу с особого рода элементами социальной действительности. Оказывается важным воздействовать на целую совокупность факторов, элементов общественной жизни. Обнаружение этой открытой для регулирующего воздействия естественности жизни открывает путь к рационализации методов управления.

Руководствуясь матрицей утилитарности, можно назвать интересы благосостояния и интересы безопасности элементами объективной социальной реальности, имеющими всеобъемлющую разрешающую способность. Речь идёт о том, что интересы, вскрывающие подлинные причины разнообразной человеческой деятельности, отражают по уровню их реализации и результаты этой человеческой деятельности. Эта сторона в категории интереса не замечена общественными науками, но она может и должна быть использована для управления.

Узким местом на этом пути оказывается проблема измерений интересов. Известное использование множества разнообразных индексов для оценки эффективности управления [3] не решает проблему. Индексы (во всём их многообразии) оторваны от интересов, отражают лишь текущее состояние организации. Они далеки от процессов, протекающих в организации. А именно процессы отношений интересов и угроз, по большому счёту, являются микрообъектами управления в любом объекте управления.

Уже само многообразие индексов демонстрирует их узкую разрешающую способность к отражению социальной действительности. Более того, все они не учитывают угроз интересам безопасности.

Философы по-разному объясняли интересы, хотя задача состояла в измерении реализации интересов, то есть отражении интересов в конкретных количественно-качественных показателях, обнажающих как цели, так и результаты управления.

Источником исходных данных может являться как официальная статистика Росстата, так и различные виды ведомственной отчётности. Предложенная в работе [7, с. 315] методика измерения интересов включает экономические, производственнотехнологические, человеческие и социальные измерения.

Принципиальная взаимосвязь измерения интересов с управленческими решениями раскрывается из блок-схемы на рис. 1. В излагаемом варианте в качестве гипотезы принято, что среду организации определяет уровень реализации интересов благосостояния и интересов безопасности. Количественные оценки реализуемости этой группы интересов используются при принятии управленческих решений, при совершенствовании или корректировке систем управления и безопасности.

Замысел модели затрагивает институциональное изменение представлений об управлении и обеспечении безопасности как двух параллельных видов человеческой деятельности. Социальная система – это объект, где управление сосредоточивается на двух его основных функциях: функции развития и функции безопасности. Управленческое воздействие, очевидно, должно одинаково распространяться на эти две основные функции, отражая реализацию двух основных категорий интереса – интересов развития (благосостояния) и интересов безопасности (самосохранения).

Расщепление управленческого воздействия по направлениям функций бытия во времени и пространстве – это управленческая некорректность, свидетельствующая о забвении естественности бытия.

Заключение
В рамках анализа управленчества в его современных формах сам анализ концентрируется уже не столько на социальной действительности, сколько на жизни человека со всем тем, в чём он заинтересован. Степень воплощения в жизнь совокупности интересов становится критерием эффективности управленческих решений.

Литература
1. Гегель. Сочинения. – М.: Наука,1956.
2. Гегель. Феноменология духа. – СПб.: Наука, 1994.
3. Колесов В.П. Человеческое развитие: новое измерение социально-экономического прогресса: учеб. пособие. – М.: Права человека, 2008.
4. Копнин П.В. Формы мышления и их взаимосвязь.– М.: Вопросы философии, 1956.
5. Леонтьев А.Н. Философия психологии. – М.: МГУ, 1981.
6. Льюис Д. Марксистская критика социалистических концепций М. Вебера. – М., 1981.
7. Минаев Г.А. Секъюритология. – М.: МФЮА, 2012.
8. Рыбалкин Н.Н. Философия безопасности.– М.: Изд-во МПСИ, 2006.
9. Фуко М. Безопасность, территория, население. – СПб.: Наука, 2011.

Отдельные номера журналов Вы можете купить на сайте www.5B.ru
Оформление подписки на журнал: http://dis.ru/e-store/subscription/



Все права принадлежат Издательству «Финпресс» Полное или частичное воспроизведение или размножение каким-либо способом материалов допускается только с письменного разрешения Издательства «Финпресс».